Юлия и Алексей Лысяковы

Мы учились в жёсткое время

Юлию Лысякову многие студенты ВГУ знают как старшего преподавателя кафедры журналистики и литературы, а ее муж Алексей – известный воронежский музыкант, лидер и участник нескольких рок-групп воронежской сцены. Беседу я начал с разговора с Алексеем.

— Как проходила Ваша учеба? 

— Я поступил в ВГУ в 1993-м. Все места на очном были уже заполнены, поэтому попал на заочное отделение. Тогда в армию уходили через год после окончания школы, поэтому этот год я провел на заочном отделении, а затем меня, отличника,  перевели на очное. На втором курсе попал в общежитие, познакомился с местными товарищами, запустил учебу и снова ушел на заочку. Встретил Юлию. К этому времени уже как полгода не учился, взяв академический отпуск, поэтому жил в общаге на птичьих правах. Когда у нас родились дети, надо было кормить семью, и я снова бросил учебу. Вернулся только в 2003-м и всё же закончил обучение. По итогу вышло, что я получил диплом через 10 лет после поступления. Юлия в это время уже стала аспирантом.

— Почему журфак?

— Потому что в начале девяностых вертелся в молодежном активе города, участвовал в мероприятиях и писал заметки в городские газеты. Мне предложили поступить на журфак, и я поехал в Воронеж, так как ближе ничего подобного не было. А мне сказали, что здесь хороший журфак. Сам я гуманитарий, и точные науки мне не давались, поэтому выбор был очевиден.

— Что в итоге Вам дала учеба?

— Диплом мне пригодился, ведь я получил хорошие навыки общения и широкий кругозор. Но самое главное – на журфаке я обзавелся семьей. Как выяснилось это самое большое дело, люди по несколько раз разводятся и женятся, а мне один раз повезло. По специальности так и не работал ни разу.

— Что особенно запомнилось из тех лет?

— Много воспоминаний, не все из них приятные. Самое жестокое было – общежитие. Страна тогда разваливалась на части, повсюду бардак, в Москве стреляют, предприятия закрылись, здесь был промышленный центр, но все заводы встали. Началось время беспредела. Разваливалось по частям даже общежитие. Отопления нет, преподавателям не платят, люди бастуют. Затеяли ремонт – ремонтники валяются пьяные, всё завалено мусором… Но это были времена нашей молодости. Очень много криминала, он был в моде тогда. Однажды я даже не дошел до дома, меня сильно избили. Двери в общежитие не закрывались, поэтому туда заходили все кто хотел, жили непонятные люди, занимавшиеся непонятными делами. Были погромы, в моей комнате, например, был такой. Все выбросили из окна, вещи сломали на мелкие куски…

— Юлия Александровна, а как Вы учились?

— Подтверждаю слова Алексея: да, времена были жесткие, криминальные, панковские. У меня было порой еще жестче, чем у него. И каково было учиться в такой обстановке, особенно учитывая, что интернета не было?.. Все учились так: кто какую информацию достал, на то и отвечал. Помню, однажды на истории отечественной журналистики обнаружили, что наши товарищи уперли последние книги из красного корпуса. Мы пришли к ним, сказали: «Делитесь с народом!». В результате сидели с ними и читали вслух Гиляровского, Короленко, и всё – за одну ночь. И утром все сдали экзамен. Это сейчас можно загуглить даже готовые конспекты.

Тогда еще не ушла старая школа преподавателей. Хотя было плохо то, что они не знали, что читать, как учить людей. Не так давно только сожгли партбилеты, а учебники новые с тех пор не написали. Поэтому учились по советским учебникам, пропуская всю идеологию. Наверное, в этом был какой-то особенный своеобразный навык, это еще у Солженицына встречается в романе «В круге первом», где героиню учат как читать советские газеты «между строк», чтобы пробраться к смыслу.

— А какие-то особенные впечатления? 

— Помню, тогда еще открылся видеокласс на журфаке, все желающие могли прийти посмотреть неизвестные и редкие фильмы. Один наш однокурсник принес фильмы Пазолини. Всем было очень плохо, включая и меня, так как контент очень специфический и даже тошнотворный. Хотя в те времена многого просто не знали. Приходила к нам Елена Фанайлова, знаменитая на всю Россию поэтесса, еще и врач. Читала у нас курс «Психоанализ в искусстве и культуре», иллюстрируя его книгами, фильмами и т.д. Это был прорывной материал, мозги были неподготовленные. Записаться на него могли люди с любого курса – хоть с первого, хоть с пятого. Я записывалась на этот курс дважды – в первый раз оказалась не готова понять, нечем было цепляться.

— Как вы попали на аспирантуру, что подтолкнуло?

— На аспирантуру меня позже занесло, когда писала диплом. К 5 курсу я увлеклась работами Андрея Белого, особенно «Проблематикой смысла» и захотела об этом написать диплом. Но у меня был продолжительный декрет – между пятым курсом и дипломом я родила и успела подрастить двоих детей. То есть у меня учеба заняла не 5 лет, а 7. За это время я очень глубоко разобралась в теме.  Осталось много материала после написания диплома, в него вошла только 1/5 часть, жалко было бросать остальное. Поэтому стала писать диссертацию. А как раз в те времена университет начал активно привлекать молодые кадры, к тому же, многие мои однокурсники пошли в аспирантуру. Мне тоже захотелось. Я год поработала в деревенской школе, преподавая немецкий, а после пришла в магистратуру, и у меня была уже готовая тема.

— Как вы стали преподавать и когда?

— Преподавать я начала со второго курса аспирантуры. Попала я туда с конференции, на которой должна была прочитать доклад. После доклада со мной беседовал Лев Ефремович Кройчик, пригласив в преподавательский состав. Так я там и осталась.

— Приходилось ли работать по специальности – журналистом?

— У меня получалось с тележурналистикой, когда я еще училась, мои сюжеты даже транслировались. Жаль, потерялась кассета с ними. Потом руководила журналом, рекламно-справочным. Однако собственно журналистом в изданиях я не работала.

Беседовал Дмитрий БЛОХИН.